ся, прислать къ нему въ острогъ. Собачку его, Шумилу, просиль беречь. Вотъ оно, кому Цурикъ выль! прибавилъ Иванъ.

Жалко мнѣ было старика; я и не подозрѣвалъ, что онъ именно отъ тоски и безпокойства пролежалъ праздникъ на печкѣ. И эта забота о своемъ имуществѣ!.. а все имущество, съ которымъ Савельичъ пришелъ ко мнѣ и которое во время его жизни у меня нисколько не пріумножилось, состоитъ изъ стараго побурѣвшаго малиноваго халата и клеенчатой сумочки, набитой разной дрянью и, главнымъ образомъ, обрѣзками разноцвѣтной бумаги, которую Савельичъ употребляетъ для украшенія приготовляемыхъ имъ въ торжественныхъ случаяхъ конфектъ.

Оказалось, однако, что Цурикъ вылъ не Савельичу. Черезъ нѣсколько дней Савельичъ вернулся домой веселый, радостный, здоровый, даже нѣсколько подгулявшій — ему объявили, что дѣло прекращено.

Савельичъ до сихъ поръ живетъ у меня, и человѣкъ онъ для меня очень полезный: моетъ столовую посуду, ставить самоваръ, топитъ печи. Лѣтомъ, когда соберутся дѣти, да еще подъѣдетъ кто-нибудь изъ петербургскихъ друзей, мыть посуду и

самоварь - дѣло не шуточное, потому что ежедневно приходится поставить не менѣе семи самоваровъ, и Савельичъ все это успѣваетъ дѣлать, «потому что презвычаенъ къ этому, говоритъ Авдотья: - его въ Петербургѣ, когда у генерала служилъ, пріучили-ихъ баринъ, вѣдь, строгій былъ». Зимою, главное занятіе Савельича - топить печи въ домѣ, на что онъ удивительный мастеръ, «оттого, что на градусы смотрѣть умѣетъ», говоритъ Матрена, молодая баба--теперь жена Сидора, которую я взялъ въ домъ, когда дѣти переѣхали въ деревню - если я, въ случаѣ отсутствія Савельича, замѣчу Матренѣ, что она не хорошо вытопила печи. Дѣйствительно, Савельичъ — мастеръ топить печи, и если бы не онъ, то, я думаю, я давно бы замерзъ въ моемъ холодномъ домѣ. Савельичъ всегда съ утра посмотритъ, какова погода, откуда дуетъ вѣтеръ, сколько градусовъ показываетъ термометръ, висящій у меня въ комнатѣ, и, сообразивъ все, соотвѣтственно топить печи, свойства которыхъ онъ изучилъ до тонкости; всегда бываетъ достаточно тепло и скорѣе жарко дусовъ 20 на высотѣ термометра - чѣмъ холодно. Одинъ разъ только въ нынѣшнемъ году Савельичъ оплошалъ. Въ началѣ декабря стояли оттепели, и Савельичъ, разумѣется, топилъ слегка; 14-го декабря было тепло, такъ что, переѣзжая на мелкой быстринкѣ рѣчку парой, гуськомъ, въ санкахъ, я провалился, но въ тотъ же день, съ обѣда, стало потягивать вѣтеркомъ отъ Петербурга самый мерзкій у насъ вѣтеръ; къ вечеру стало

гра

подмораживать, и за ночь морозъ, при сильномъ сѣверномъ вѣтрѣ, усилился такъ, что на другой день, 15-го, было уже 25 градусов мороза, а 16-го болѣе тридцати градусовъ. Птицы замерзали. Прасолъ, который купилъ у меня скотъ и долженъ былъ къ 17-му пригнать ко мнѣ скотъ, скупленный имъ у разныхъ лицъ, явился, везя на саняхъ двухъ зарѣзанныхъ коровъ, которыя, пройдя пять верстъ, отморозили ноги, а остальной скотъ онъ бросилъ на дорогѣ въ какомъ-то господскомъ домѣ. Всѣ работы остановились, потому что не было возможности нетолько возить навозъ, но даже и въ лѣсъ за дровами ѣхать. Сидоръ, который поѣхалъ было зачѣмъ-то въ деревню безъ башлыка, проѣхавъ одну версту, отморозилъ уши. Такъ какъ наканунѣ была оттепель и печи были протоплены слегка, то за ночь домъ сильно охолодалъ — вѣтеръ, главное, пронялъ; поутру Савельичъ схватился топить печь, но, пока онъ ихъ вытопилъ, температура въ комнатахъ понизилась до четырехъ градусовъ тепла; къ вечеру, несмотря на то, что печи были накалены такъ, что дотронуться нельзя было, температура комнаты самой теплой была 8 градусовъ, а къ утру понизилась до шести градусовъ; за ночь цвѣты на окнахъ померзли; мокрый вѣникъ, которымъ Савельичъ мететь комнаты, оставленный на ночь въ углу комнаты, примерзъ къ полу. Но тутъ уже Савельичъ былъ не виноватъ, потому что кто же могъ предвидѣть, что на другой день оттепели будетъ морозъ въ 25 градусовъ? Однако, бабы, Авдотья и Матрена, которыя вѣчно воюютъ съ Савельичемъ и не любять его за то, что онъ учитъ ихъ порядку и называетъ мужичками, на что они отвѣчають «да, мужички, халуйками не были, панскихъ горшковъ не выносили», все-таки, не вытерпѣли попрекнули Савельичу: «не усмотрѣлъ градусы, старый».

А что было на скотномъ дворѣ — упаси Господи! Несмотря на то, что у меня хлѣвы довольно теплые, съ соломенными потолками - все промерзло; коровы стоятъ сгорбившись и трясутся; выпустять на водопой — прибѣгутъ, хватятъ немного воды - еще хорошо, что вода ключевая теплая - и назадъ; не знаю, какъ справлялся старикъ-водовозъ, который возить воду молодому скоту. Однако, все обошлось благополучно: люди всѣ на скотномъ дворѣ здоровы; ни одна корова ногъ не отморозила; даже голландская, за которую я болѣе всего опасался, потому что она привязана какъ разъ противъ воротъ; пи одинъ телёнокъ не замерзъ, и скотъ, хотя похудѣлъ и убавилъ молока, но здоровъ. Аккуратно исполняя свои занятія, Савельичъ находить время сдѣлать кое-что и для себя, «на свои прихоти», какъ говоритъ Авдотья. То онъ мыло варить: собираетъ, при чисткѣ подсвѣч

никовъ, стеаринъ, разные огарки, сало изъ кострюль и варить мыло. Варитъ онъ мыло по своему: сдѣлаетъ щелокъ, нальетъ въ кострюлю, прибавить извести, стеарину и соли и варитъ, пока не получится густая бѣлая масса, которую онъ разливаеть въ формы. Сколько разъ я объяснялъ Савельичу, что такъ мыло варить негодится, что нужно сдѣлать щелокъ, сварить съ известью, дать отстояться, слить чистый ѣдкій щелокъ, положить въ него стеаринъ, сварить и отсолить, но Савельичъ моимъ совѣтамъ не внимаетъ и продолжаетъ варить по своему.

Такъ мыла больше выходить, говорить Савельич.

Да, вѣдь, оно не мылится, никуда не годится, говорю я.
Ничего. Бабы берутъ и похваливаютъ.

Своимъ мыломъ Савельичъ награждаетъ бабъ и моется самъ. Вообще, Савельичъ очень любить свои загады, вѣчно выдумываетъ разныя штуки — «прихоти», какъ говоритъ Авдотья вѣчно надъ чѣмъ-нибудь возится, что-нибудь изобрѣтаетъ, строить насчетъ своихъ изобрѣтеній воздушные замки, въ Москву собирается, когда потеплѣетъ.

Савельичъ, преимущественно лѣтомъ, въ покосъ, когда всѣ люди заняты, ѣздитъ иногда за письмами на станцію; ѣздить онъ обыкновенно на бѣговыхъ дрожкахъ, на маленькой лошадкѣ, которую онъ самъ себѣ выбралъ и потому считаетъ лучшею изъ всѣхъ рабочихъ лошадей. Не понравилось ему почему-то ѣздить на дрожкахъ, и вотъ задумалъ онъ сдѣлать себѣ собственный экипажъ; смотрю я какъ-то разъ мастерить себѣ Савельичъ что-то особенное, не то ящикъ, не то кресло доска, съ трехъ сторонъ колышки вбиты, сидитъ Савельичъ и оплетаетъ между колышками стеблями стараго хмѣля, который срѣзаютъ на зиму. Что это, Савельичъ, ты дѣлаешь?

-

Штука будетъ; сами увидѣть изволите, когда кончу, что отличнѣйшая штука будетъ, говорить самодовольно Савельичъ. Это онъ экипажъ себѣ мастеритъ, въ Москву ѣхать хочетъ; продасть конфекты на Покрова, лошадь себѣ на кожевнѣ купить и поѣдеть свои пряники въ Москвѣ продавать, замѣчаетъ Матрена, проходя мимо.

А нажъ!. дразнить ее Савельичъ, разсердившись: - мужло!
Ну да, мужичка и пр. Начинается перебранка.

Черезъ нѣсколько времени, я послалъ Савельича на станцію. Еще наканунѣ онъ снарядилъ свой экипажъ: взялъ передокъ отъ телеги, поставилъ на него свое кресло - ящичекъ даже подъ сидѣніемъ придѣлалъ «чтобы Вѣдомости не замочило» - Савельичъ, по старинному, называетъ газеты вѣдомостями — привязалъ веревками. На другой день, утромъ, всѣ собрались смотрѣть, какъ по

ѣдетъ Савельичъ въ своемъ экипажѣ; Савельичъ нисколько не сконфузился, запрегъ лошадь, сѣлъ въ свое кресло, поставилъ ноги на оглобли и торжественно выѣхалъ съ рабочаго двора.

Возьми, Савельичъ, корзиночку на колѣни: зачѣмъ добро терять? подставишь лошади подъ хвостъ, когда понадобится, да и штаны чище будутъ, подсмѣялся кто-то.

Однако, Савельичъ съѣздилъ, да еще посылку для сосѣдней барыни привезъ — ящикъ съ чаемъ. Ящикъ этотъ онъ поставилъ на свое кресло-одноколку, а самъ сѣлъ на ящикъ.

Самое любимое дѣло Савельича — приготовлять конфекты и при этомъ изобрѣтать новыя сладости изъ такихъ матеріаловъ, которые, казалось, вовсе не могутъ служить для приготовленія кандитерскихъ издѣлій, напримѣръ, изъ сырыхъ турецкихъ бобовъ. Лишь только у Савельича заведутся деньги, онъ покупаетъ сахарь или сахарный песокъ, чего Авдотья выносить не

можетъ.

Накупилъ сахару, старый прихотникъ; рубашекъ нѣтъ, а онъ сахарь покупаетъ. Не давайте вы ему денегъ, А. Н., а лучше холста купите, да прикажите Химѣ ему рубашки сшить.

Купивъ сахару, Савельичъ начинаетъ дѣлать конфекты: леденцы, миндальное печенье, въ которое онъ, вмѣсто миндаля, кладеть размоченные турецкіе бобы — это изобрѣтеніе Савельича - пряники изъ кукурузы, изъ клюквенныхъ выжимокъ, получаемыхъ при приготовленіи клюквеннаго киселя или морса, изъ ягодъ, которыя служили для настаиванія наливокъ, цукаты изъ лимонныхъ корокъ, тщательно имъ собираемыхъ изъ пунша, который я иногда, когда случится ромъ и лимоны, пью послѣ обѣда и т. п. У Савельича въ коморкѣ всегда мокнетъ и киснетъ въ банкахъ всякая дрянь, которую онъ потомъ передѣлываетъ на конфекты. Наготовивъ товару, Савельичъ отправляется на сельскую ярмарку и тамъ распродаетъ. На вырученныя деньги онъ опять покупаетъ сахару, опять дѣлаетъ конфекты и продаеть на слѣдующей ярмаркѣ; такъ продолжается, пока не выйдутъ всѣ деньги. Въ концѣ концовъ, торговля эта всегда Савельичу - въ убытокъ: купить онъ сахару на рубль, передѣлаеть на конфекты и продастъ ихъ за 60 копеекъ; купить потомъ сахару на 60 копеекъ, сдѣлаетъ конфекты и распродасть за 30 копеекъ, и такъ до тѣхъ поръ, пока останется копеекъ 10 на табакъ. Все это происходитъ не оттого, чтобы Савельичъ не умѣлъ разсчесть; напротивъ, онъ превосходно все разсчитываетъ, знаеть, сколько пошло сахару — при всѣхъ своихъ кандитерскихъ приготовленіяхъ онъ всегда взвѣшиваетъ всѣ матеріалы — сколько приготовлено конфектъ, почемъ слѣдуетъ продать конфекты,

чтобы получить рубль на рубль барыша, и, отправляясь на ярмарку, твердо убѣжденъ, что у него товару на два рубля и что онъ заработаетъ рубль за свои труды, но, возвращаясь, приносить только 60 копеекъ. Такая недовыручка происходитъ отъ того, что Савельичъ, по своей добротѣ, большую часть товара раздариваетъ своимъ безчисленнымъ знакомымъ, которые всѣ его очень любять. Какъ бы то ни было, это приготовленіе и продажа конфектъ составляетъ величайшее наслажденіе для Савельича-то, что Авдотья называетъ его прихотями.

Своими кандитерскими изобрѣтеніями Савельичъ очень дорожить и, сдѣлавъ какое-нибудь очень важное, по его мнѣнію, открытіе, обращается даже ко мнѣ. Такъ было, когда онъ открылъ способъ приготовленія миндальныхъ пряниковъ изъ турецкихъ бобовъ.

Сижу я какъ-то послѣ обѣда на балконѣ; вдругъ является Савельичь и подносить мнѣ на тарелкѣ бѣлые пряники.

Извольте откушать.

Благодарю. Что это, кажется, миндальное печенье? Савельичь просвѣтлѣлъ.

Я попробовалъ; видомъ похоже на миндальное печенье, но вку

Я никакъ не могъ догадаться; но Авдотья, которая недалеко отъ балкона сажала лукъ, не вытерпѣла.

Это онъ изъ бобовъ дѣлаетъ.

Изъ какихъ бобовъ?

Бѣлые бобы размачиваетъ.

Что же, хорошо, Савельичъ; только, для большаго сходства, слѣдовало бы немножко горькаго миндаля прибавлять, чтобы духъ миндальный былъ.

Савельичъ согласился и какъ-то таинственно сообщилъ мнѣ, что за эту выдумку большія бы деньги дали на московскихъ пря

ничныхъ заводахъ.

Впослѣдствіи оказалось, что выдумка Савельича не такъ хороша, какъ показалось сначала; во первыхъ, когда пряники высохли, то ихъ невозможно было разжевать; а во-вторыхъ, сырые турецкіе бобы производять тошноту и даже рвоту.

Савельичъ, однако, не упалъ духомъ и, оставивъ приготовленіе пряниковъ, занялся изобрѣтеніемъ какого-то особеннаго сбитня; цѣлое лѣто онъ собиралъ травы и мастерилъ свой собственный чайникъ изъ жести отъ сардиночныхъ коробокъ; осенью, во T. CCXXVII, Отд. І.

2